Начало
строительства
и устройство
строительства
и устройство
Бобруйск на карте
1794 года
После второго раздела Речи Посполитой императрица Екатерина II поручила привести в единую систему крепостное строительство в России. Кроме существовавших тогда крепостей Рига и Киев, решено было построить ещё две крепости – Бобруйск и Динабург.
Особое место среди городов с богатым историческим прошлым занимает Бобруйск. В состав Российской империи город был включен в результате второго раздела Речи Посполитой в 1793 году. Бобруйск располагался на правом возвышенном берегу реки Березины у впадения в нее реки Бобруйки. Город представлял собой типичное для Беларуси того времени местечко с нерегулярной планировкой, сохранившейся в течение столетий. На правом берегу реки Бобруйки находился средневековый замок, имевший деревоземляные укрепления (к концу XVIII в. не сохранившиеся). В 1800 году был составлен проектный план Бобруйска, который предусматривал создание в течение десяти лет новой планировочной структуры - предполагалась регулярная планировка с геометрически правильными кварталами.
Бобруйск, как место строительства крепости, был выбран в результате подготовки России к войне с наполеоновской Францией. Военное министерство в 1810 году командировало несколько десятков военных инженеров в Прибалтику, Украину и Беларусь с целью выбора мест для строительства шести крепостей, которые могли бы стать линией обороны вдоль западной границы Российской империи.
В район между городами Могилёвом и Рогачёвом был направлен поручик Т.Е. Нарбут. Ему было предложено обратить внимание на окрестности Рогачёва и Нового Быхова. Преимущество отдавалось возвышенным или равнинным местам на берегах полноводных рек, которые сами по себе служили значительным препятствием для неприятеля. Теодор Нарбут проанализировал все возможные варианты и с учётом особенностей ландшафта предложил неожиданный вариант: строить крепость не под Рогачёвом и Новым Быховом, а под Бобруйском. Им же был составлен первоначальный план крепости.
Особое место среди городов с богатым историческим прошлым занимает Бобруйск. В состав Российской империи город был включен в результате второго раздела Речи Посполитой в 1793 году. Бобруйск располагался на правом возвышенном берегу реки Березины у впадения в нее реки Бобруйки. Город представлял собой типичное для Беларуси того времени местечко с нерегулярной планировкой, сохранившейся в течение столетий. На правом берегу реки Бобруйки находился средневековый замок, имевший деревоземляные укрепления (к концу XVIII в. не сохранившиеся). В 1800 году был составлен проектный план Бобруйска, который предусматривал создание в течение десяти лет новой планировочной структуры - предполагалась регулярная планировка с геометрически правильными кварталами.
Бобруйск, как место строительства крепости, был выбран в результате подготовки России к войне с наполеоновской Францией. Военное министерство в 1810 году командировало несколько десятков военных инженеров в Прибалтику, Украину и Беларусь с целью выбора мест для строительства шести крепостей, которые могли бы стать линией обороны вдоль западной границы Российской империи.
В район между городами Могилёвом и Рогачёвом был направлен поручик Т.Е. Нарбут. Ему было предложено обратить внимание на окрестности Рогачёва и Нового Быхова. Преимущество отдавалось возвышенным или равнинным местам на берегах полноводных рек, которые сами по себе служили значительным препятствием для неприятеля. Теодор Нарбут проанализировал все возможные варианты и с учётом особенностей ландшафта предложил неожиданный вариант: строить крепость не под Рогачёвом и Новым Быховом, а под Бобруйском. Им же был составлен первоначальный план крепости.
Теодор Нарбут
(1784-1864)
Теодор-Матеуш (Федор Евхимович) Нарбут военный инженер, историк, археолог, литератор, краевед, этнограф, библиофил и коллекционер, – что только не соединялось в этой талантливой личности. По образованию он был инженер (окончил математико-инженерный факультет Виленского университета) и свою судьбу связал с русской армией, стал её кадровым офицером. Во время военных событий 1806-1807, 1808-1809 гг. со Швецией и Францией находился в действующей армии. Теодор Нарбут интересовался фортификацией – наукой об истории и способах возведения оборонительных сооружений. Предполагается, что именно военный инженер Нарбут разработал проект строительства Бобруйской крепости. Во всяком случае, он руководил подготовительными работами для её застройки и был награждён орденом св. Анны 2-й степени. После тяжёлой контузии у Т. Нарбута постоянно ухудшался слух. Накануне Отечественной войны 1812 года он вынужден был подать в отставку. Бывший штабс-капитан стал жить в своём родовом имении Шавры (Лидский уезд). Тут в полную силу проявился интерес
Т. Нарбута к историческому прошлому Великого княжества Литовского, который зародился случайно, ещё в армии. Работая на возведении военных сооружений на берегах Днепра и Березины, он увидел однажды древний курган, который раскапывали солдаты. Находки заинтересовали молодого инженера. Встречался со старожилами, записывал легенды. Сам вёл раскопки курганов и первым среди археологов Беларуси дал им определение как памятникам древнего похоронного обряда. Исследователь увлекался нумизматикой и геральдикой. В Шаврах им был найден клад римских монет. Краевед Т. Нарбут писал о древней истории таких близких ему городов, как Гродно, Новогрудок, Лида. Описывая родословные лидских князей, он рассказывал о роде князей Шуйских, от которых пошли и сами Нарбуты. Исследователь впервые ввёл в научное употребление немало редких, а часто и совсем неизвестных до него источников. Так, в заслугу Т. Нарбуту ставится открытие «Хронiкi Быхаўца», которая затем была включена им в небольшую работу «Pomniki do dziejow Litewskich» («Памятники к истории Литвы», 1846 г.).
Т. Нарбута к историческому прошлому Великого княжества Литовского, который зародился случайно, ещё в армии. Работая на возведении военных сооружений на берегах Днепра и Березины, он увидел однажды древний курган, который раскапывали солдаты. Находки заинтересовали молодого инженера. Встречался со старожилами, записывал легенды. Сам вёл раскопки курганов и первым среди археологов Беларуси дал им определение как памятникам древнего похоронного обряда. Исследователь увлекался нумизматикой и геральдикой. В Шаврах им был найден клад римских монет. Краевед Т. Нарбут писал о древней истории таких близких ему городов, как Гродно, Новогрудок, Лида. Описывая родословные лидских князей, он рассказывал о роде князей Шуйских, от которых пошли и сами Нарбуты. Исследователь впервые ввёл в научное употребление немало редких, а часто и совсем неизвестных до него источников. Так, в заслугу Т. Нарбуту ставится открытие «Хронiкi Быхаўца», которая затем была включена им в небольшую работу «Pomniki do dziejow Litewskich» («Памятники к истории Литвы», 1846 г.).
Рапорт в сенат
Однако наиболее ценной работой ученого является уникальное 9-томное издание «Dzieje starozytne narodu litewkiego» («Древняя история литовского народа», 1835-1841 гг.) объёмом в 125 печатных страниц. Далеко не всё на страницах этого колоссального труда обосновано, но как пишет автор статьи о Нарбуте в «Русскомъ бiографiческом словаре»: «Нарбут во многом ошибался, но какъ лътописецъ Литвы, онъ стремился, къ фактическому разъяснению судьбы и исторического прошлого литовского народа».
Несмотря на то, что Т. Нарбут жил в провинции, он поддерживал постоянную связь с многочисленными представителями творческой интеллигенции. В Шаврах его навещали Е. Тышкевич, А. Киркор, В. Сырокомля, которые отмечали увлечённость учёного, его разносторонние знания, а также богатство домашней коллекции. Имение Шавры выделялось передовой технологией в сахароварении, ткачестве, кожевенном производстве. Учёный-исследователь был всегда в курсе всех событий и активно на них откликался. Соответствующее место принадлежит Т. Нарбуту в истории восстания 1830-1831 гг.: он автор плана штурма Вильно, организатор производства пушек для повстанцев. Во время событий 1863-1864 гг. Т. Нарбут вновь поддерживал повстанцев, а его сын Людвиг принимал непосредственное участие в этой борьбе и погиб. Старого и глухого учёного вывезли вместе сего ценной коллекцией в Вильно под надзор полиции. Там он и умер в 1864 году.
В марте 1810 г. для изучения всей западной границы был командирован инженер-генерал-майор К.Опперман. Ему также предписывалось обратить особое внимание на упомянутые выше города, а на Бобруйск и Борисов указывалось только как на места укрепленных переправ. В результате этой поездки и после ознакомления с соображениями инженер-поручика Нарбута и, несмотря на то, что офицеры квартирмейстерской части продолжали настаивать на сохранении прежней программы, Опперман изменил свое мнение и рекомендовал Бобруйск как наиболее важный стратегический пункт.
Несмотря на то, что Т. Нарбут жил в провинции, он поддерживал постоянную связь с многочисленными представителями творческой интеллигенции. В Шаврах его навещали Е. Тышкевич, А. Киркор, В. Сырокомля, которые отмечали увлечённость учёного, его разносторонние знания, а также богатство домашней коллекции. Имение Шавры выделялось передовой технологией в сахароварении, ткачестве, кожевенном производстве. Учёный-исследователь был всегда в курсе всех событий и активно на них откликался. Соответствующее место принадлежит Т. Нарбуту в истории восстания 1830-1831 гг.: он автор плана штурма Вильно, организатор производства пушек для повстанцев. Во время событий 1863-1864 гг. Т. Нарбут вновь поддерживал повстанцев, а его сын Людвиг принимал непосредственное участие в этой борьбе и погиб. Старого и глухого учёного вывезли вместе сего ценной коллекцией в Вильно под надзор полиции. Там он и умер в 1864 году.
В марте 1810 г. для изучения всей западной границы был командирован инженер-генерал-майор К.Опперман. Ему также предписывалось обратить особое внимание на упомянутые выше города, а на Бобруйск и Борисов указывалось только как на места укрепленных переправ. В результате этой поездки и после ознакомления с соображениями инженер-поручика Нарбута и, несмотря на то, что офицеры квартирмейстерской части продолжали настаивать на сохранении прежней программы, Опперман изменил свое мнение и рекомендовал Бобруйск как наиболее важный стратегический пункт.
Карл Иванович Опперман
(1756-1831)
Выдающийся военный инженер Карл Иванович Опперман родился в 1756 г. в Дармштадте. Карл Иванович уже в 14-летнем возрасте находился на государственной службе в Дармштадте. В 1783 г., когда ему исполнилось 18 лет, обратился к Екатерине II с прошением о принятии в российское подданство и был принят в качестве инженер-капитана в Российский инженерный корпус. Хорошо образованный, владевший французским, греческим и латинским языками, Карл Иванович взялся за изучение русского и вскоре, как пишет современник, «преуспел в этом совершенно».
Вскоре своим мужеством и отвагой Карл Иванович доказал, что достоин своего нового Отечества. В русско-шведской войне 1788-1790 гг., находясь в распоряжении командующего флотом, он участвовал почти во всех морских сражениях. За отличия в бою у Бьёркезунда награждён орденом Св. Георгия 4-й степени и чин инженер-капитана. Участвуя в шведской компании, как специалист по фортификации, Карл Иванович завоевал репутацию одаренного военного инженера. В 1793 г., находясь при генерал-фельдцейхмейстере князе П. Зубове, заслужил его глубокое доверие, как военный инженер: составил план укрепления западной границы, предложив построить крепости у Бобруйска и Динабурга. Возглавлявший инженерные части русской армии П. Зубов полностью доверял профессионализму Карла Ивановича: черновики почти всех бумаг по инженерной части, исходившие от князя, были написаны рукой Оппермана.
В 1796 г. Павел I перевел его в картографическое ведомство – Депо карт, которое находилось под непосредственным контролем императора. Здесь Карл Иванович составил замечательное по скрупулезности описание западных границимперии с предложениями по укреплению Брест-Литовска. За свои труды был награжден Орденом Святой Анны и командорским крестом ордена Святого Иоанна Иерусалимского.
Выдающиеся способности военного инженера блистательно проявились накануне вторжения Наполеона I в Россию. Исполняя обязанности инспектора Инженерного корпуса, Карл Иванович в 1809-1810 гг. усовершенствовал оборонительные сооружения почти по всем западным крепостям империи. Никогда, сообщается в историческом источнике, «кроме времен Петра Великого, никогда в России в одном году столь обширных работ предпринято и произведено не было». Тогда же К.И.Опперман основал Бобруйскую крепость.
В марте 1812 г., будучи уже директором Инженерного Департамента Военного Министерства, Карл Иванович, в связи с вторжением французов, объехал все укрепления на границе. «Новая крепость Бобруйск – говорится в историческом документе, – ещё недостроенная, приведена была в столь сильное положение, что в тылу ворвавшегося в Россию неприятеля, не только осталась непокоренною, ... но, при отступлении французов, могла немедленно служить сборным местом и хранилищем запасов для преследующих их российских войск».
Организуя оборону западных укреплений от Риги до Киева, генерал Опперман находился то в 1-й, то в 3-й армии. Когда российская армия отступила к Царево-Займищу и генерал-фельдмаршал Кутузов принял на себя командование, он призвал К.И.Оппермана в Главную ставку. Под его началом Карл Иванович участвовал в сражениях под Вязьмой – в октябре – и при Красном – в ноябре 1812 г. В этих нечеловеческих условиях русские под Красным взяли в плен 26 тысяч человек и сотни пушек. К. И. Опперман был награжден Орденом Святого Александра Невского.
25 декабря 1812 г. Александр I подписал приказ о начале заграничного похода. Цель военных действий за рубежом России была сформулирована следующим образом: «Остается ещё вам перейти за пределы империи не для завоевания ... вы идете доставить себе спокойствие, а им – свободу и независимость».
За отличное исполнение служебного долга Александр I наградил Карла Ивановича алмазными знаками Ордена Святого Александра Невского; со стороны союзников России он был удостоен наград: ордена королевства Прусского - Красного Орла 1-го кл.; шведского Меча большого креста; за «человеколюбивое старание о французиках раненых и больных, по занятии Гамбурга» – от короля Франции – Людовика XVIII – Орден Почетного легиона с портретом Генриха IV; от Карла X – крест 1-й степени.
В 1827 году создается строительный департамент при морском ведомстве России. Николай I назначает Оппермана директором департамента. Его распоряжения по строительству морских укреплений и административных зданий в северных и западных портах отличались «блистательным совершенством», что нашло, в частности, отражение в сооружениях Кронштадта. Ветхая деревянная цитадель была полностью перестроена и вскоре кронштадтская крепость «величественно возвышалась из вод балтийских гранитным оплотом, построенном для вечности».
Карл Иванович был не только строителем, много сил отдавал подготовке военных кадров. При его активном участии создавалось главное инженерное училище, он возглавлял артиллерийское училище. «Главное инженерное училище, – свидетельствует современник, – не доведено было до самого блистательного состояния... в преподавании наук, попечении о нравственности и здоровье воспитанников, но вскоре время произвело таких офицеров, которые ныне уже служат с отличием... в саперных батальонах, и некоторые из них успели приобрести военную славу».
Вскоре своим мужеством и отвагой Карл Иванович доказал, что достоин своего нового Отечества. В русско-шведской войне 1788-1790 гг., находясь в распоряжении командующего флотом, он участвовал почти во всех морских сражениях. За отличия в бою у Бьёркезунда награждён орденом Св. Георгия 4-й степени и чин инженер-капитана. Участвуя в шведской компании, как специалист по фортификации, Карл Иванович завоевал репутацию одаренного военного инженера. В 1793 г., находясь при генерал-фельдцейхмейстере князе П. Зубове, заслужил его глубокое доверие, как военный инженер: составил план укрепления западной границы, предложив построить крепости у Бобруйска и Динабурга. Возглавлявший инженерные части русской армии П. Зубов полностью доверял профессионализму Карла Ивановича: черновики почти всех бумаг по инженерной части, исходившие от князя, были написаны рукой Оппермана.
В 1796 г. Павел I перевел его в картографическое ведомство – Депо карт, которое находилось под непосредственным контролем императора. Здесь Карл Иванович составил замечательное по скрупулезности описание западных границимперии с предложениями по укреплению Брест-Литовска. За свои труды был награжден Орденом Святой Анны и командорским крестом ордена Святого Иоанна Иерусалимского.
Выдающиеся способности военного инженера блистательно проявились накануне вторжения Наполеона I в Россию. Исполняя обязанности инспектора Инженерного корпуса, Карл Иванович в 1809-1810 гг. усовершенствовал оборонительные сооружения почти по всем западным крепостям империи. Никогда, сообщается в историческом источнике, «кроме времен Петра Великого, никогда в России в одном году столь обширных работ предпринято и произведено не было». Тогда же К.И.Опперман основал Бобруйскую крепость.
В марте 1812 г., будучи уже директором Инженерного Департамента Военного Министерства, Карл Иванович, в связи с вторжением французов, объехал все укрепления на границе. «Новая крепость Бобруйск – говорится в историческом документе, – ещё недостроенная, приведена была в столь сильное положение, что в тылу ворвавшегося в Россию неприятеля, не только осталась непокоренною, ... но, при отступлении французов, могла немедленно служить сборным местом и хранилищем запасов для преследующих их российских войск».
Организуя оборону западных укреплений от Риги до Киева, генерал Опперман находился то в 1-й, то в 3-й армии. Когда российская армия отступила к Царево-Займищу и генерал-фельдмаршал Кутузов принял на себя командование, он призвал К.И.Оппермана в Главную ставку. Под его началом Карл Иванович участвовал в сражениях под Вязьмой – в октябре – и при Красном – в ноябре 1812 г. В этих нечеловеческих условиях русские под Красным взяли в плен 26 тысяч человек и сотни пушек. К. И. Опперман был награжден Орденом Святого Александра Невского.
25 декабря 1812 г. Александр I подписал приказ о начале заграничного похода. Цель военных действий за рубежом России была сформулирована следующим образом: «Остается ещё вам перейти за пределы империи не для завоевания ... вы идете доставить себе спокойствие, а им – свободу и независимость».
За отличное исполнение служебного долга Александр I наградил Карла Ивановича алмазными знаками Ордена Святого Александра Невского; со стороны союзников России он был удостоен наград: ордена королевства Прусского - Красного Орла 1-го кл.; шведского Меча большого креста; за «человеколюбивое старание о французиках раненых и больных, по занятии Гамбурга» – от короля Франции – Людовика XVIII – Орден Почетного легиона с портретом Генриха IV; от Карла X – крест 1-й степени.
В 1827 году создается строительный департамент при морском ведомстве России. Николай I назначает Оппермана директором департамента. Его распоряжения по строительству морских укреплений и административных зданий в северных и западных портах отличались «блистательным совершенством», что нашло, в частности, отражение в сооружениях Кронштадта. Ветхая деревянная цитадель была полностью перестроена и вскоре кронштадтская крепость «величественно возвышалась из вод балтийских гранитным оплотом, построенном для вечности».
Карл Иванович был не только строителем, много сил отдавал подготовке военных кадров. При его активном участии создавалось главное инженерное училище, он возглавлял артиллерийское училище. «Главное инженерное училище, – свидетельствует современник, – не доведено было до самого блистательного состояния... в преподавании наук, попечении о нравственности и здоровье воспитанников, но вскоре время произвело таких офицеров, которые ныне уже служат с отличием... в саперных батальонах, и некоторые из них успели приобрести военную славу».
Николай I
(1796-1855)
По инициативе Карла Ивановича была организована в 1810 г. при инженерном департаменте школа кондукторов, готовившая военных инженеров и офицеров для инженерных войск. Любопытно, что Карл Иванович был преподавателем фортификации у наследника престола – великого князя Николая Павловича.
Став императором, Николай, высоко ценивший военный и педагогический талант Оппермана, предложил ему возглавить комиссию по реформированию кадетских корпусов.
За упорядочение дела воспитания и образования в кадетских корпусах взялся Николай I, который после вступления на престол проявил твердую волю «дать военным учебным заведениям новое устройство, связать их вместе в общую отрасль государственного управления». Комиссия под руководством Карла Ивановича разработала «Общее положение», по которому целью кадетского корпуса стало «доставление юному русскому дворянству приличного сему званию воспитания... укоренения в воспитанниках правил благочестия и чистой нравственности, обучения их всему, что в определенном для них военном звании знать необходимо». В наставлении для кадета определялись высокие гражданские и нравственные ориентиры: «Христианин, верноподданный юноша, исполнительный, терпеливый и расторопный офицер – вот качества, с которыми воспитанник... переходит со школьной скамьи в ряды императорских армий, с чистым желанием отплатить Государю за его благодеяния честною службою, честною жизнью и честною смертью».
Кадетские корпусы были реформированы, создан Александровский корпус для малолетних дворян, который вместе с артиллерийским училищем стал предметом попечения Карла Ивановича.
Немецкая община Санкт-Петербурга высоко ценила К. И. Оппермана, как педагога и тогда же, в 1827 г., утвердила его в звании Главного попечителя евангелической Петропавловской церкви в Санкт-Петербурге и приходского училища при ней, в котором обучалось до 500 учащихся – представителей всех сословий.
На склоне лет Карл Иванович получил широкое общественное признание: Академия наук России ввела его в состав своих почетных членов; при строительстве Исаакиевского собора он был назначен членом, а потом – председателем специальной комиссии; под его руководством возводились здания Синода и Сената.
Он обладал большими организаторскими способностями, умел ценить работников-сподвижников в своем трудном деле. Сам Карл Иванович при его выдающихся способностях и глубоком уме работал с утра до позднего вечера - трудолюбие его было неиссякаемо. Современники отмечают его душевную доброту и милосердное отношение к беднякам: нередко был ходатаем по обеспечению вдов и сирот пенсиями, подчиненные любили его за добрый и справедливый нрав. «Он умел быть взыскательным за упущения, но жестоким никогда не мог быть; руководствуясь правилами непоколебимой чести, он постоянно действовал по душевному убеждению...».
Став императором, Николай, высоко ценивший военный и педагогический талант Оппермана, предложил ему возглавить комиссию по реформированию кадетских корпусов.
За упорядочение дела воспитания и образования в кадетских корпусах взялся Николай I, который после вступления на престол проявил твердую волю «дать военным учебным заведениям новое устройство, связать их вместе в общую отрасль государственного управления». Комиссия под руководством Карла Ивановича разработала «Общее положение», по которому целью кадетского корпуса стало «доставление юному русскому дворянству приличного сему званию воспитания... укоренения в воспитанниках правил благочестия и чистой нравственности, обучения их всему, что в определенном для них военном звании знать необходимо». В наставлении для кадета определялись высокие гражданские и нравственные ориентиры: «Христианин, верноподданный юноша, исполнительный, терпеливый и расторопный офицер – вот качества, с которыми воспитанник... переходит со школьной скамьи в ряды императорских армий, с чистым желанием отплатить Государю за его благодеяния честною службою, честною жизнью и честною смертью».
Кадетские корпусы были реформированы, создан Александровский корпус для малолетних дворян, который вместе с артиллерийским училищем стал предметом попечения Карла Ивановича.
Немецкая община Санкт-Петербурга высоко ценила К. И. Оппермана, как педагога и тогда же, в 1827 г., утвердила его в звании Главного попечителя евангелической Петропавловской церкви в Санкт-Петербурге и приходского училища при ней, в котором обучалось до 500 учащихся – представителей всех сословий.
На склоне лет Карл Иванович получил широкое общественное признание: Академия наук России ввела его в состав своих почетных членов; при строительстве Исаакиевского собора он был назначен членом, а потом – председателем специальной комиссии; под его руководством возводились здания Синода и Сената.
Он обладал большими организаторскими способностями, умел ценить работников-сподвижников в своем трудном деле. Сам Карл Иванович при его выдающихся способностях и глубоком уме работал с утра до позднего вечера - трудолюбие его было неиссякаемо. Современники отмечают его душевную доброту и милосердное отношение к беднякам: нередко был ходатаем по обеспечению вдов и сирот пенсиями, подчиненные любили его за добрый и справедливый нрав. «Он умел быть взыскательным за упущения, но жестоким никогда не мог быть; руководствуясь правилами непоколебимой чести, он постоянно действовал по душевному убеждению...».
Башня Оппермана
Заслуги Карла Ивановича перед Россией были высоко оценены правительством: он был членом Государственного Совета; 1 июля 1829 г. возведен в графское достоинство. В рескрипте было сказано, что это право он приобрел «долговременной, неутомимой деятельностью и полезным служением». Карл Иванович был кавалером всех российских и некоторых европейских орденов; правительство России в 1850 году присвоило его имя новой оборонной башне на реке Бобруйске, которая с тех пор стала называться «Башня графа К.И.Оппермана».
Умер Карл Иванович 2 июня 1831 года от холеры, – на 66 году от рождения. Уроженец Германии, Карл Иванович был истинным патриотом России. Журнал «Сын Отечества», помещая некролог по случаю его смерти, отдал дань преданности Оппермана новой Родине: «Граф, родившись в Германии, жил единственно для России, душой и сердцем был русским».
Генерал-майору Опперману было поручено составление общего плана Бобруйской крепости и наблюдение за производством работ, ведение которых должны были осуществить генерал-майор Фелькерзам и командир специально сформированной Бобруйской крепостной инженерной команды инженер-майор Зимсон. План крепости был утвержден императором Александром I 20 июня 1810 г. По этому плану под крепость отходила вся территория исторически сложившегося города. В ней могли оставаться только те жители, которые были в состоянии построить каменные дома. Для остальных жителей отводилась свободная земля вокруг крепости, там были запроектированы форштадты (предместья) города – Слуцкий, Минский, Березинский, Паричский. План предусматривал выселение населения в три этапа – первые постройки крепости должны были строиться в северной части, поэтому эта часть города освобождалась от застройки в первую очередь. Ко второй очереди относились строения, которые также подлежали сносу, но не сразу, а со временем. Их нельзя было ремонтировать. К последней очереди относились здания, не препятствующие строительству крепости. Церкви, находящиеся на территории крепости, также предполагалось со временем перенести на форштадты, приходской костёл оставался действующим, иезуитский монастырь к тому времени был уже закрыт, и его предполагалось перестроить под артиллерийские магазины и цейхгаузы.
Крепость имела почти симметричные очертания, ось была ориентирована с запада на восток. Ее габариты вписывались в фигуру, близкую к квадрату, одна из сторон которой изгибалась внутрь, повторяя очертания залива реки Березины. Сама крепость должна была состоять из семи полигонов и прибрежного фронта, южная часть которого называлась восьмым полигоном. Общая протяженность всех фронтов основной крепости составляли 1800 сажен (около 3,8 км), а внутренняя площадь ровнялась почти квадратной версте (около 110 гектаров), на которой в 24 кварталах находилось до 250 обывательских домов. Такое же количество домов, находившихся в пределах верков крепости, подлежало сносу.
Умер Карл Иванович 2 июня 1831 года от холеры, – на 66 году от рождения. Уроженец Германии, Карл Иванович был истинным патриотом России. Журнал «Сын Отечества», помещая некролог по случаю его смерти, отдал дань преданности Оппермана новой Родине: «Граф, родившись в Германии, жил единственно для России, душой и сердцем был русским».
Генерал-майору Опперману было поручено составление общего плана Бобруйской крепости и наблюдение за производством работ, ведение которых должны были осуществить генерал-майор Фелькерзам и командир специально сформированной Бобруйской крепостной инженерной команды инженер-майор Зимсон. План крепости был утвержден императором Александром I 20 июня 1810 г. По этому плану под крепость отходила вся территория исторически сложившегося города. В ней могли оставаться только те жители, которые были в состоянии построить каменные дома. Для остальных жителей отводилась свободная земля вокруг крепости, там были запроектированы форштадты (предместья) города – Слуцкий, Минский, Березинский, Паричский. План предусматривал выселение населения в три этапа – первые постройки крепости должны были строиться в северной части, поэтому эта часть города освобождалась от застройки в первую очередь. Ко второй очереди относились строения, которые также подлежали сносу, но не сразу, а со временем. Их нельзя было ремонтировать. К последней очереди относились здания, не препятствующие строительству крепости. Церкви, находящиеся на территории крепости, также предполагалось со временем перенести на форштадты, приходской костёл оставался действующим, иезуитский монастырь к тому времени был уже закрыт, и его предполагалось перестроить под артиллерийские магазины и цейхгаузы.
Крепость имела почти симметричные очертания, ось была ориентирована с запада на восток. Ее габариты вписывались в фигуру, близкую к квадрату, одна из сторон которой изгибалась внутрь, повторяя очертания залива реки Березины. Сама крепость должна была состоять из семи полигонов и прибрежного фронта, южная часть которого называлась восьмым полигоном. Общая протяженность всех фронтов основной крепости составляли 1800 сажен (около 3,8 км), а внутренняя площадь ровнялась почти квадратной версте (около 110 гектаров), на которой в 24 кварталах находилось до 250 обывательских домов. Такое же количество домов, находившихся в пределах верков крепости, подлежало сносу.
Игнатьев Гаврила Александрович
(1768 – 24.03.1852)
Работы велись очень интенсивно, и в конце августа генерал-майор Фелькерзам сообщал, что вчерне (не в полный профиль) насыпаны главный вал в виде цепи бастионных фронтов, усиленных равелинами, и гласис с прикрытым путем. В равелинах и бастионах были заложены каменные блокгаузы. Иезуитский костёл был перестроен в цейхгауз. Бобруйская уездная школа тоже была закрыта, потому что монастырское здание, где она размещалась, было перестроено. Чтобы спасти школу, государственный и общественный деятель, композитор граф Михаил Клеофас Огинский 31 июля 1811 года подписал с Виленским университетом договор о переводе Бобруйской уездной школы в Молодечно (владение Огинского). Осенью 1810 года генерал Игнатьев – будущий руководитель обороны Бобруйской крепости во время Отечественной войны 1812 года – распорядился оставить в крепости на зимние работы (земляные работы прекращались при морозе 14 градусов) два батальона, три пионерные роты и артиллерийских лошадей с повозками. Остальные войска выступили на зимние квартиры. Зимой занимались главным образом заготовкой лесных материалов и рубкой временных бревенчатых пороховых погребов. С целью удешевления строительных работ в Бобруйске был заложен кирпичный завод в местности «Кривой Крюк», а на земле помещика Гриневича основан известковый завод.
«Одним из первых строителей был впоследствии широко известный генерал Александр Клавдиевич Геруа. В наш город на Березине он попал в 1810 году, окончив до этого 2-й кадетский корпус и пройдя службу подпоручиком в пионерском полку. С началом возведения нашей фортеции обеспечивал производство работ в ней. После вторжения Наполеона участвовал с пионерами в сражениях при Клястицах, Головизне, Якубовичах, под Полоцком строил укрепления и мост через Двину. Однако первую свою награду – орден Святой Анны 3-й степени – получил за строительство Бобруйской крепости». (Казак А. Были Бобруйской цитадели, 29.01.20)
«Одним из первых строителей был впоследствии широко известный генерал Александр Клавдиевич Геруа. В наш город на Березине он попал в 1810 году, окончив до этого 2-й кадетский корпус и пройдя службу подпоручиком в пионерском полку. С началом возведения нашей фортеции обеспечивал производство работ в ней. После вторжения Наполеона участвовал с пионерами в сражениях при Клястицах, Головизне, Якубовичах, под Полоцком строил укрепления и мост через Двину. Однако первую свою награду – орден Святой Анны 3-й степени – получил за строительство Бобруйской крепости». (Казак А. Были Бобруйской цитадели, 29.01.20)
Крепость Бобруйск. План 1810 г. (по Е. Квитницкой)
30 мая 1811 г. был составлен новый, откорректированный план Бобруйской крепости. Неизменными остались конфигурация вала гласиса и расположение трёх основных ворот. Застройка горожан ещё сохраняется на большей части, в то же время в первую очередь начинается освобождение территории, непосредственно прилегающей к укреплениям. Из каменных построек построены – провиантские магазины, погреба, кордегардия, офицерский корпус. Планировка сохранялась первоначальной.
В 1811 году значительно увеличилось число войск, привлеченных на крепостные работы в Бобруйске. Сюда были направлены восемь батальонов, а в марте прибыли еще шесть запасных батальонов. Командир резервного корпуса в Могилёве генерал-лейтенант Эссен был уполномочен, в случае недостатка рабочих, назначить другие войска из вверенного ему корпуса. Необходимость увеличения рабочей силы в 1811 году была вызвана строительством каменных фортификационных сооружений, вынесением за гласис главной ограды цепи люнетов впереди каждого бастиона, устройством контрминной обороны. Минные галереи предполагалось устроить в зимнее время, когда большая часть работ на поверхности должна была прекратиться, но солдаты пионерных рот были истощены предыдущими работами и многие находились в госпитале. В связи с этим К. Опперман просил назначить на крепостные работы на зиму 1811-1812 гг. 600 квалифицированных военно-рабочих и 300 человек из местных жителей. Кроме этого, в Бобруйск была переведена понтонная рота.
К концу 1811 года были достигнуты значительные результаты. Все фронты, направленные на север, запад и юг, обладали уже внушительной оборонительной силой, лишь прибрежные фронты, тет-де-пон и нагорное укрепление не были доведены до полного профиля. Гребень гласиса и плацдармов во входящих углах был усилен палисадами, около половины эскарпов были снабжены штурмфалами. В местах, где рвы недостаточно хорошо защищались открытым огнём с бастионов, были возведены фланкирующие казематы из двойных бревенчатых срубов с заполнением промежутков камнями и с обивкой амбразур железом. Активной обороне содействовали сортии (подземные ходы), из которых три успели возвести из кирпича, а остальные пока были временного характера из бревенчатых срубов, покрытых землей. Сортии были снабжены надежными барьерными воротами, обитыми железом.
В 1811 году значительно увеличилось число войск, привлеченных на крепостные работы в Бобруйске. Сюда были направлены восемь батальонов, а в марте прибыли еще шесть запасных батальонов. Командир резервного корпуса в Могилёве генерал-лейтенант Эссен был уполномочен, в случае недостатка рабочих, назначить другие войска из вверенного ему корпуса. Необходимость увеличения рабочей силы в 1811 году была вызвана строительством каменных фортификационных сооружений, вынесением за гласис главной ограды цепи люнетов впереди каждого бастиона, устройством контрминной обороны. Минные галереи предполагалось устроить в зимнее время, когда большая часть работ на поверхности должна была прекратиться, но солдаты пионерных рот были истощены предыдущими работами и многие находились в госпитале. В связи с этим К. Опперман просил назначить на крепостные работы на зиму 1811-1812 гг. 600 квалифицированных военно-рабочих и 300 человек из местных жителей. Кроме этого, в Бобруйск была переведена понтонная рота.
К концу 1811 года были достигнуты значительные результаты. Все фронты, направленные на север, запад и юг, обладали уже внушительной оборонительной силой, лишь прибрежные фронты, тет-де-пон и нагорное укрепление не были доведены до полного профиля. Гребень гласиса и плацдармов во входящих углах был усилен палисадами, около половины эскарпов были снабжены штурмфалами. В местах, где рвы недостаточно хорошо защищались открытым огнём с бастионов, были возведены фланкирующие казематы из двойных бревенчатых срубов с заполнением промежутков камнями и с обивкой амбразур железом. Активной обороне содействовали сортии (подземные ходы), из которых три успели возвести из кирпича, а остальные пока были временного характера из бревенчатых срубов, покрытых землей. Сортии были снабжены надежными барьерными воротами, обитыми железом.
Бобруйская крепость в 1811 г.
От каменных сортий через ров были устроены деревянные мосты, из каменных кордегардий трёх крепостных ворот одна уже была готова, вторая строилась. Были также готовы один из каменных погребов на 3000 зарядов и три временных деревянных. Часть дорог, ведущих из ворот гласиса и вдоль него, была готова и вымощена камнем. К июню 1812 года крепость была приведена в оборонительное состояние. Из донесения генерал-майора Игнатьева генерал-лейтенанту Опперману: «Теперь с помощью божьей могу я принять неприятеля». Генерал-лейтенант К. Опперман в свою очередь докладывает Военному Министру: «…из Бобруйска имею приятное известие, что около 10-го числа нынешнего месяца все главные к обороне нужные работы окончены будут. По учреждении здесь всего по инженерной части нужного заеду на 24 часа в Бобруйск…». В крепости в это время находился 8-тысячный гарнизон при 300 орудиях. Правда, некоторые другие источники называют цифру в 330 и 360 орудий.
В российско-французской войне 1812 года Бобруйская крепость была использована по своему прямому назначению. Гарнизон крепости к началу войны составляли резервная дивизия, в которую входили запасные батальоны 14 полков, три отдельные пионерные роты, понтонная рота, сотня казаков и несколько запасных артиллерийских рот в качестве прислуги крепостной и полевой артиллерии общим количеством немногим более 4000 человек. Начальником гарнизона был генерал-майор Игнатьев. Вскоре он получил донесение, что в сторону Бобруйска через Слуцк отступает вторая русская армия под командованием П. И. Багратиона. 6 июля вся армия генерала Багратиона сконцентрировалась под прикрытием крепостных стен. Получив отдых в три дня, русские войска имели намерение выступить на Могилёв. Однако было получено известие, что город захвачен французскими войсками. Тогда генерал Багратион избрал другой маршрут: Старый Быхов – Мстиславль – Смоленск, где и произошло соединение с армией Барклая де Толли. 10 июля 1812 года к стенам крепости подошли войска польского генерала Домбровского, входящего в армию французского маршала Даву. Домбровский штурмовать крепость в открытую не решился, для этого требовалась осадная артиллерия, которой у него не было. Тем более на фланге у польского корпуса находился русский корпус генерала Эртеля. Осада крепости продолжалась 4 месяца, до 10 ноября. Активных боев здесь не велось, однако крепость сковала силы неприятельского корпуса примерно в 12,5 тысячи человек.
После войны 1812 года строительство крепости продолжилось. На первый план вышли вопросы повышения капитальности возводимых сооружений, фортификационные детали стали предметом обсуждения специалистов. Ускоренные темпы строительства крепости перед войной не давали возможности строго соблюдать правила возведения фортификационных сооружений. Большая часть сооружений носила временный характер, обусловленный военным временем. Деревянные землянки оказались малопригодными для размещения войск в мирное время, деревянные погреба оказались также непригодными для длительного хранения пороха. Временные деревянные одежды некоторых крутостей подверглась гниению, и стали причиной обрушения части верков. Все это заставило приступить к приданию веркам крепости долговременного характера - замене дерева камнем. Вместе с тем усложнились приемы и способы производства работ. Массовый солдатский труд был непригоден при возведении сложных оборонительных сооружений. Возникла необходимость организовать технически грамотную рабочую силу. Для этого было принято решение в августе 1813 года организовать для работ в Бобруйске ополченческий полк Владимирской губернии, из которого впоследствии были образованы Бобруйские военно-рабочие роты. С течением времени крепость постепенно совершенствовалась, исчезал ее временный характер, росло количество крепостных объектов, выполненных из камня и кирпича. В 1816 году крепость была отнесена к первому классу. Один из современников, побывавший в крепости, писал: «Я был очарован величием, царственной роскошью и выразительностью, с которой возведена крепость Бобруйск». Много внимания уделял Бобруйску и учёный-ботаник А. Бошняк: «Раньше это был бедный и совсем незначительный город, теперь он превращён в большую и, так сказать, неприступную крепость, польза от которой была показана событиями войны 1812 года…». Это строки из его описаний путешествий по Российской империи.
В российско-французской войне 1812 года Бобруйская крепость была использована по своему прямому назначению. Гарнизон крепости к началу войны составляли резервная дивизия, в которую входили запасные батальоны 14 полков, три отдельные пионерные роты, понтонная рота, сотня казаков и несколько запасных артиллерийских рот в качестве прислуги крепостной и полевой артиллерии общим количеством немногим более 4000 человек. Начальником гарнизона был генерал-майор Игнатьев. Вскоре он получил донесение, что в сторону Бобруйска через Слуцк отступает вторая русская армия под командованием П. И. Багратиона. 6 июля вся армия генерала Багратиона сконцентрировалась под прикрытием крепостных стен. Получив отдых в три дня, русские войска имели намерение выступить на Могилёв. Однако было получено известие, что город захвачен французскими войсками. Тогда генерал Багратион избрал другой маршрут: Старый Быхов – Мстиславль – Смоленск, где и произошло соединение с армией Барклая де Толли. 10 июля 1812 года к стенам крепости подошли войска польского генерала Домбровского, входящего в армию французского маршала Даву. Домбровский штурмовать крепость в открытую не решился, для этого требовалась осадная артиллерия, которой у него не было. Тем более на фланге у польского корпуса находился русский корпус генерала Эртеля. Осада крепости продолжалась 4 месяца, до 10 ноября. Активных боев здесь не велось, однако крепость сковала силы неприятельского корпуса примерно в 12,5 тысячи человек.
После войны 1812 года строительство крепости продолжилось. На первый план вышли вопросы повышения капитальности возводимых сооружений, фортификационные детали стали предметом обсуждения специалистов. Ускоренные темпы строительства крепости перед войной не давали возможности строго соблюдать правила возведения фортификационных сооружений. Большая часть сооружений носила временный характер, обусловленный военным временем. Деревянные землянки оказались малопригодными для размещения войск в мирное время, деревянные погреба оказались также непригодными для длительного хранения пороха. Временные деревянные одежды некоторых крутостей подверглась гниению, и стали причиной обрушения части верков. Все это заставило приступить к приданию веркам крепости долговременного характера - замене дерева камнем. Вместе с тем усложнились приемы и способы производства работ. Массовый солдатский труд был непригоден при возведении сложных оборонительных сооружений. Возникла необходимость организовать технически грамотную рабочую силу. Для этого было принято решение в августе 1813 года организовать для работ в Бобруйске ополченческий полк Владимирской губернии, из которого впоследствии были образованы Бобруйские военно-рабочие роты. С течением времени крепость постепенно совершенствовалась, исчезал ее временный характер, росло количество крепостных объектов, выполненных из камня и кирпича. В 1816 году крепость была отнесена к первому классу. Один из современников, побывавший в крепости, писал: «Я был очарован величием, царственной роскошью и выразительностью, с которой возведена крепость Бобруйск». Много внимания уделял Бобруйску и учёный-ботаник А. Бошняк: «Раньше это был бедный и совсем незначительный город, теперь он превращён в большую и, так сказать, неприступную крепость, польза от которой была показана событиями войны 1812 года…». Это строки из его описаний путешествий по Российской империи.
Александр I
(1777-1825)
В начале сентября 1817 года крепость посетил император Александр I. В результате этого посещения принято решение значительно расширить оборонительный район крепости с целью ликвидировать возможность обстрела внутренней части крепости с командной высоты, расположенной к югу от центральной ограды за рекой Бобруйской. Для этого следовало построить отдельное мощное укрепление. Осуществление работ по усилению крепости произошло позже, когда генерал-инспектором по инженерной части стал великий князь Николай Павлович. Тогда же было принято окончательное решение о переносе деревянной застройки внутри крепости на форштадты.
В 1818 году генералом К.И.Опперманом был составлен новый проект перестройки Бобруйска, который был утвержден с небольшими изменениями 26 февраля 1819 года. По этому плану крепость возводили вплоть до 1825 года. В целом Бобруйская крепость приобрела следующие очертания: главный вал крепости бастионного начертания с шестью бастионами и двумя полубастионами; горжевой вал – полигонального начертания с двумя пониженными бастионами; фронты главного вала усилены равелинами; в горжах равелинов двухэтажные каменные редюиты с пристроенными к ним капонирами; во входящих плацдармах – отдельные редюиты, в исходящих плацдармах напольных фронтов двухэтажные редюиты-батареи, служащие одновременно базами для контрминной системы; подступы к горжевому валу обстреливались фланговым огнем из двух капониров. Общая стоимость фортификационных работ была определена в 3 750 435 рублей и 2 927 000 рублей отпускалось на воинские здания. Воинские здания должны были составить 20 пороховых погребов, 4 артиллерийских и 1 инженерный цейхгауз, 4 кордегардии, 1 генеральский дом, 29 офицерских квартир и казармы на 975 человек.
Кроме этого, в сторону Минского форштадта были построены два отдельных передовых люнета с круглыми башнями-капонирами в горже и обороной рвов напольных и боковых фасов также из капониров. На левом берегу Березины был построен долговременный люнет с водяным рвом. За речкой Бобруйской было построено укрепление, которое назвали именем прусского короля Фридриха-Вильгельма. Все верки укрепления «Фридрих-Вильгельм» были обнесены общим гласисом с прикрытым путем: у подошвы левой части гласиса был расположен капонир, в исходящих плацдармах находились двухэтажные редюиты, которые одновременно служили батареями и исходными пунктами контрминной системы, в промежутках между этими редюитами были расположены казематированные траверсы (подземные ходы). На правом фланге гласиса имелся люнет, который сообщался с каменной трехэтажной «башней Оппермана» с помощью каменной галереи. На реке Бобруйске была устроена запруда со шлюзами с целью затопления пространства между главной оградой крепости и укреплением «Фридрих-Вильгельм». Строителем крепости в это время был полковник Розенмарк, его помощниками подполковники Кречмар и Клоссов, военными инженерами - капитан Яновский, штабс-капитан Любенков, поручики Гульновский и Власов, подпоручик Мерле.
В 1818 году генералом К.И.Опперманом был составлен новый проект перестройки Бобруйска, который был утвержден с небольшими изменениями 26 февраля 1819 года. По этому плану крепость возводили вплоть до 1825 года. В целом Бобруйская крепость приобрела следующие очертания: главный вал крепости бастионного начертания с шестью бастионами и двумя полубастионами; горжевой вал – полигонального начертания с двумя пониженными бастионами; фронты главного вала усилены равелинами; в горжах равелинов двухэтажные каменные редюиты с пристроенными к ним капонирами; во входящих плацдармах – отдельные редюиты, в исходящих плацдармах напольных фронтов двухэтажные редюиты-батареи, служащие одновременно базами для контрминной системы; подступы к горжевому валу обстреливались фланговым огнем из двух капониров. Общая стоимость фортификационных работ была определена в 3 750 435 рублей и 2 927 000 рублей отпускалось на воинские здания. Воинские здания должны были составить 20 пороховых погребов, 4 артиллерийских и 1 инженерный цейхгауз, 4 кордегардии, 1 генеральский дом, 29 офицерских квартир и казармы на 975 человек.
Кроме этого, в сторону Минского форштадта были построены два отдельных передовых люнета с круглыми башнями-капонирами в горже и обороной рвов напольных и боковых фасов также из капониров. На левом берегу Березины был построен долговременный люнет с водяным рвом. За речкой Бобруйской было построено укрепление, которое назвали именем прусского короля Фридриха-Вильгельма. Все верки укрепления «Фридрих-Вильгельм» были обнесены общим гласисом с прикрытым путем: у подошвы левой части гласиса был расположен капонир, в исходящих плацдармах находились двухэтажные редюиты, которые одновременно служили батареями и исходными пунктами контрминной системы, в промежутках между этими редюитами были расположены казематированные траверсы (подземные ходы). На правом фланге гласиса имелся люнет, который сообщался с каменной трехэтажной «башней Оппермана» с помощью каменной галереи. На реке Бобруйске была устроена запруда со шлюзами с целью затопления пространства между главной оградой крепости и укреплением «Фридрих-Вильгельм». Строителем крепости в это время был полковник Розенмарк, его помощниками подполковники Кречмар и Клоссов, военными инженерами - капитан Яновский, штабс-капитан Любенков, поручики Гульновский и Власов, подпоручик Мерле.
План крепости 1818 г.
Любопытна судьба некоторых лиц, связанных с нашим городом. Главный военный инженер Бобруйской крепости генерал-майор Е. П. Фелькерзам умер в феврале 1811 года. Похоронен, вероятнее всего, на Минском кладбище. В мае 1820 года инженер-полковник Розенмарк направил архиепископу Минскому и Литовскому, Архимандриту Слуцкого Троицкого монастыря Анатолию прошение на разрешение строительства церкви на Бобруйском кладбище, которое сейчас мы называем Минское. «Я по воле правительства, занимая ныне место Строителя Бобруйской Крепости, в недавнем времени имел несчастье лишиться жены и шурина, которые погребены у самых стен начатой построением церкви; и, побуждаемый душевным чувством горести и желая устроить памятник жене, я, по долгу христианскому, имею ныне намерение выстроить вновь собственным иждивением небольшую хорошего фасада деревянную кладбищенскую церковь во имя св. Софии, с надлежащею отделкою, выписав для оной на своё иждивение иконостас из Академии Художеств; и около самого кладбища сделать приличную ограду. На каковой предмет осмеливаюсь у Вашего Высокопреосвященства просить… Ваше благословение учинить кому следует о сем предписание, а меня почтить уведомлением. Причём, имею честь всепочтеннейше присовокупить: что место, где будет сия церковь, покоится также прах покойного Генерала Фелькерзама, заложителя и первоначального Строителя Бобруйской Крепости». Вскоре такое разрешение было получено.
В 1820 году 27 августа генерал-майор Афанасий Фёдорович Обручев был отправлен в Бобруйск «до окончания в сей крепости работ, для лучшего присмотра над большими работами, производящимися в Бобруйской крепости».
Николай Павлович (великий князь) незадолго до того посетил Бобруйск. Был сильно не в духе и, найдя в крепости серьёзные упущения, решил заменить полковника Розенмарка.
В конце августа 1820 года экипаж с одиноким седоком проехал по улицам Бобруйска. Стояли тёплые, благодатные дни, деревья ещё были зеленые, лишь кое-где на берёзах сквозили жёлтые пряди. Издали слышался перезвон колоколов. Ветхая церковка св. Николая, перенесённая из крепости на форштадт, призывала прихожан на молитву.
Остались позади питейные дома и еврейские корчмы, магазины и синагоги, мелькнул воткнутый в небо шпиль иезуитского костёла. Ближе к реке высились форты крепости. Перекрестившись, Обручев велел ехать к воротам. Сердце его теснили мрачные предчувствия. Он знал, что Розенмарк, которого он должен был сменить, имел сильного покровителя в лице графа Оппермана.
Розенмарк, впрочем, встретил его с подобающей случаю учтивостью. Выглядел он жалко, боясь лишиться хлебного места и казённой квартиры. «Я не хотел сделать его несчастливым», – говорил Афанасий Фёдорович своему сыну.
Устроившись в высоких хоромах, откуда был виден плац для парадов, новый хозяин цитадели начал знакомиться с фронтом работ. В сопровождении Розенмарка и его свиты Обручев обошёл крепость. Одни строения были уже завершены, другие едва выглядывали из котлована. Солдатские казармы, дома для офицеров, магазины, инженерный цейхгауз, пороховые склепы, кордегардии – всё требовало тщательного осмотра.
Предстояло укрепить построенные ещё до войны бастионы и возвести новые числом тринадцать. Главнейшими оставались работы в Нагорной части, за Бобруйкой…
В 750 саженях от крепости, на очищенной от леса местности, муравьями копошились люди. Увязая по ступицы в песке, крестьянские лошади с натугой тащили гружёные камнем и песком фурманки.
– Обратите внимание на сей форт, – услужливо произнёс Розенмарк. – В присутствии его высочества великого князя Николая Павловича нами укреплена на воротах памятная доска в честь его величества прусского короля Вильгельма Фридриха.
Действительно, начищенная кирпичом медная пластина сверкала на солнце. Над воротами виднелся двуглавый орёл, державший в цепких когтях скипетр и державу.
Розенмарк старался представить себя в выгодном свете. Умолчал он лишь о недовольстве великого князя, обнаружившего в работах серьёзные упущения.
… Не оставлял своих козней Розенмарк, посылая в столицу кляузы. К счастью, великий князь не придавал им значения.
Начался 1823 год. На осень назначены были в Бобруйске большие маневры и смотр войск.
Ни Опперман, ни Обручев, ни Берг, ни Александр I с великим князем Николаем Павловичем не ведали, какие грозные события могли развернуться в Бобруйске в предстоящие дни и ночи. В эпицентре этих событий оказался полковник Василий Норов, командир егерей.
…Норов, заядлый охотник, в прошлом году рыскал в здешних местах в поисках дичи… Возвращаясь с охоты, встретил у ворот в форт генерала Обручева. За обедом оказалось, что у них есть общие знакомые, сын Обручева, Владимир, тоже получил Кульмский крест.
В июле 1829 года В. Норова перевезли в Бобруйск. Он вспомнил о давнем приглашении генерала Обручева бывать у него в гостях и горько усмехнулся.
– Жив ли старый служака? – подумал Норов, пока Берг читал сопроводительные бумаги.
Работая в крепости, Василий Норов слышал много хорошего о покойном генерале (он умер в 1827 году).
В отличие от Розенмарка и его кружения, Обручев был абсолютно бескорыстен и постоянно радел о государственной казне, был добр и охотно помогал страждущим.
Когда Берга сменил Мерль, новый комендант и его жена, как могли, смягчали тяжесть страданий узника. (Из книги Д.А.Бутовецкого «Пять веков служения России»).
В 1820 году 27 августа генерал-майор Афанасий Фёдорович Обручев был отправлен в Бобруйск «до окончания в сей крепости работ, для лучшего присмотра над большими работами, производящимися в Бобруйской крепости».
Николай Павлович (великий князь) незадолго до того посетил Бобруйск. Был сильно не в духе и, найдя в крепости серьёзные упущения, решил заменить полковника Розенмарка.
В конце августа 1820 года экипаж с одиноким седоком проехал по улицам Бобруйска. Стояли тёплые, благодатные дни, деревья ещё были зеленые, лишь кое-где на берёзах сквозили жёлтые пряди. Издали слышался перезвон колоколов. Ветхая церковка св. Николая, перенесённая из крепости на форштадт, призывала прихожан на молитву.
Остались позади питейные дома и еврейские корчмы, магазины и синагоги, мелькнул воткнутый в небо шпиль иезуитского костёла. Ближе к реке высились форты крепости. Перекрестившись, Обручев велел ехать к воротам. Сердце его теснили мрачные предчувствия. Он знал, что Розенмарк, которого он должен был сменить, имел сильного покровителя в лице графа Оппермана.
Розенмарк, впрочем, встретил его с подобающей случаю учтивостью. Выглядел он жалко, боясь лишиться хлебного места и казённой квартиры. «Я не хотел сделать его несчастливым», – говорил Афанасий Фёдорович своему сыну.
Устроившись в высоких хоромах, откуда был виден плац для парадов, новый хозяин цитадели начал знакомиться с фронтом работ. В сопровождении Розенмарка и его свиты Обручев обошёл крепость. Одни строения были уже завершены, другие едва выглядывали из котлована. Солдатские казармы, дома для офицеров, магазины, инженерный цейхгауз, пороховые склепы, кордегардии – всё требовало тщательного осмотра.
Предстояло укрепить построенные ещё до войны бастионы и возвести новые числом тринадцать. Главнейшими оставались работы в Нагорной части, за Бобруйкой…
В 750 саженях от крепости, на очищенной от леса местности, муравьями копошились люди. Увязая по ступицы в песке, крестьянские лошади с натугой тащили гружёные камнем и песком фурманки.
– Обратите внимание на сей форт, – услужливо произнёс Розенмарк. – В присутствии его высочества великого князя Николая Павловича нами укреплена на воротах памятная доска в честь его величества прусского короля Вильгельма Фридриха.
Действительно, начищенная кирпичом медная пластина сверкала на солнце. Над воротами виднелся двуглавый орёл, державший в цепких когтях скипетр и державу.
Розенмарк старался представить себя в выгодном свете. Умолчал он лишь о недовольстве великого князя, обнаружившего в работах серьёзные упущения.
… Не оставлял своих козней Розенмарк, посылая в столицу кляузы. К счастью, великий князь не придавал им значения.
Начался 1823 год. На осень назначены были в Бобруйске большие маневры и смотр войск.
Ни Опперман, ни Обручев, ни Берг, ни Александр I с великим князем Николаем Павловичем не ведали, какие грозные события могли развернуться в Бобруйске в предстоящие дни и ночи. В эпицентре этих событий оказался полковник Василий Норов, командир егерей.
…Норов, заядлый охотник, в прошлом году рыскал в здешних местах в поисках дичи… Возвращаясь с охоты, встретил у ворот в форт генерала Обручева. За обедом оказалось, что у них есть общие знакомые, сын Обручева, Владимир, тоже получил Кульмский крест.
В июле 1829 года В. Норова перевезли в Бобруйск. Он вспомнил о давнем приглашении генерала Обручева бывать у него в гостях и горько усмехнулся.
– Жив ли старый служака? – подумал Норов, пока Берг читал сопроводительные бумаги.
Работая в крепости, Василий Норов слышал много хорошего о покойном генерале (он умер в 1827 году).
В отличие от Розенмарка и его кружения, Обручев был абсолютно бескорыстен и постоянно радел о государственной казне, был добр и охотно помогал страждущим.
Когда Берга сменил Мерль, новый комендант и его жена, как могли, смягчали тяжесть страданий узника. (Из книги Д.А.Бутовецкого «Пять веков служения России»).
Карта-план 1830 г.
В 1825 году на сооружениях крепости трудились 6136 человек мастеровых и разнорабочих, и на ее строительство в этом году было израсходовано 627 242 рубля. Больше было истрачено только на строительство Динабургской крепости. И это при том, что в Комитете по рассмотрению состояния русских крепостей было признано, что места, на которых были заложены новые крепости Динабург, Борисов и Бобруйск, не соответствовали своему назначению вследствие удаленности от границы. Трата государственных средств на создание укрепленных пунктов, сравнительно рано лишившихся своего значения в общегосударственной системе обороны, продолжалась и дальше. К 1826 году большая часть намеченной в 1819 году фортификационной программы была закончена, однако строительство различных зданий внутри крепостной ограды и формирование городских форштадтов продолжалось до 1836 года. Этот год можно считать временем, когда строительство Бобруйской крепости в основном было закончено.
Бобруйская крепость стала своеобразным полигоном для испытания различных инженерных и артиллерийских изобретений. В Бобруйске получило применение на практике устройство контрминной системы. Минные галереи, выведенные в зимнее время, имели длину до двух верст. Перед каждым бастионом и равелином галереи выходили тремя рукавами. Особенное значение приобрели в этой контрминной системе разработанные на опытах под руководством полковника Сиверса способы сообщения огня зарядам. В 1812 году в крепости Бобруйск были применены для усиления полевых позиций, а также впереди предмостных укреплений крепости бомбовые фугасы, которые предложил Отто Магнус фон Денгоф. Мины (бомбовые фугасы, возимые войсками парными повозками) закапывались в землю на глубину 1,5 м и снаряжались порохом, сверху клались бомбы малого калибра и картечные пули. Взрывы фугасов производились огнепроводами.
В мае 1823 г. из столичного Арсенала в крепость Бобруйск прибыли два карронадных станка, изобретенных генерал-майором Засядко. Карронады эти были установлены в казематах левого фланга первого полигона и подвергнуты испытанию в сентябре 1823 года. Этими опытами было доказано, что двух человек достаточно для выдвижения этих орудий в амбразуру, что отражается на размерах амбразур, которые могут быть меньшими.
В ноябре 1824 года в присутствии генерал-инспектора по инженерной части, будущего императора Николая I, в крепости Бобруйск были произведены опыты бреширования отдельной оборонительной стены. Эта стена правого фаса первого полигона была возведена из кирпича, положенного рядами тычков и ложков на растворе из равных частей мергельной извести и песка. Выстрелы производились полупудовыми единорогами на двухколесных казематных лафетах на расстоянии 10 саженей от стены 24-фунтовыми ядрами с зарядом 5 фунтов пушечного пороха. Опыты бреширования привели к следующему заключению «1. ядра углубляются или входят при указанном заряде и расстоянии в кирпичную стену на 2 фута; 2. они выбивают из стены, до пробития ее, только весьма мелкий щебень, и уже после кирпичи выпадают при ударе кусками больше прежних; 3. по обрушении одной опорной стены, как можно полагать, опирающиеся на нее своды не упадут, так как хотя из-под левого свода и была почти совершенно подбита опора, но в своде не было обнаружено ни малейшей трещины, что доказывает доброкачественность раствора, употребляемого в Бобруйске для производства каменной кладки».
Развитие коммуникационных путей (открытие шоссе Бобруйск – Брест – Литовск, постройка шоссейного моста через Березину и строительство Либаво-Роменской железной дороги) во второй половине XIX века способствовали развитию города Бобруйска и одновременно снижению роли крепости как важного стратегического пункта. Ещё больше значение крепости упало с интенсивным развитием нарезной артиллерии. Такие недостатки крепости, как близость расположения крупного населенного пункта впереди крепостной ограды, отсутствие фортового пояса, отсутствие естественных преград и путей отхода, конструктивная отсталость в сравнении с развитием средств поражения и отдаленность от передовых театров боевых действий способствовали тому, что в 1868 году крепость была переведена во второй класс, а в 1886 – в крепость-склад. В дальнейшем объекты Бобруйской крепости использовались для размещения воинских гарнизонов.
Таким образом, Бобруйск стал первой жертвой фортификационной политики Российской империи в Беларуси. Древний город фактически был уничтожен, а на его месте военные инженеры возвели мощную фортецию, соответствующую последним требованиям военно-инженерного искусства. Формирование крепости как единой военной и жилой структуры происходило на протяжении 1810-1836 гг. Строительство Бобруйской крепости было важном этапом в развитии государственной системы фортификационного строительства Российской империи. При её разработке и возведении использовались самые современные для того времени военно-инженерные идеи и методы строительства. Однако главный недостаток Бобруйской крепости – отдаленность от театров боевых действий – способствовал, несмотря на проводимые здесь вплоть до 40-х гг. XIX в. строительные работы, быстрому снижению ее значения для обороны границ государства.
Бобруйская крепость стала своеобразным полигоном для испытания различных инженерных и артиллерийских изобретений. В Бобруйске получило применение на практике устройство контрминной системы. Минные галереи, выведенные в зимнее время, имели длину до двух верст. Перед каждым бастионом и равелином галереи выходили тремя рукавами. Особенное значение приобрели в этой контрминной системе разработанные на опытах под руководством полковника Сиверса способы сообщения огня зарядам. В 1812 году в крепости Бобруйск были применены для усиления полевых позиций, а также впереди предмостных укреплений крепости бомбовые фугасы, которые предложил Отто Магнус фон Денгоф. Мины (бомбовые фугасы, возимые войсками парными повозками) закапывались в землю на глубину 1,5 м и снаряжались порохом, сверху клались бомбы малого калибра и картечные пули. Взрывы фугасов производились огнепроводами.
В мае 1823 г. из столичного Арсенала в крепость Бобруйск прибыли два карронадных станка, изобретенных генерал-майором Засядко. Карронады эти были установлены в казематах левого фланга первого полигона и подвергнуты испытанию в сентябре 1823 года. Этими опытами было доказано, что двух человек достаточно для выдвижения этих орудий в амбразуру, что отражается на размерах амбразур, которые могут быть меньшими.
В ноябре 1824 года в присутствии генерал-инспектора по инженерной части, будущего императора Николая I, в крепости Бобруйск были произведены опыты бреширования отдельной оборонительной стены. Эта стена правого фаса первого полигона была возведена из кирпича, положенного рядами тычков и ложков на растворе из равных частей мергельной извести и песка. Выстрелы производились полупудовыми единорогами на двухколесных казематных лафетах на расстоянии 10 саженей от стены 24-фунтовыми ядрами с зарядом 5 фунтов пушечного пороха. Опыты бреширования привели к следующему заключению «1. ядра углубляются или входят при указанном заряде и расстоянии в кирпичную стену на 2 фута; 2. они выбивают из стены, до пробития ее, только весьма мелкий щебень, и уже после кирпичи выпадают при ударе кусками больше прежних; 3. по обрушении одной опорной стены, как можно полагать, опирающиеся на нее своды не упадут, так как хотя из-под левого свода и была почти совершенно подбита опора, но в своде не было обнаружено ни малейшей трещины, что доказывает доброкачественность раствора, употребляемого в Бобруйске для производства каменной кладки».
Развитие коммуникационных путей (открытие шоссе Бобруйск – Брест – Литовск, постройка шоссейного моста через Березину и строительство Либаво-Роменской железной дороги) во второй половине XIX века способствовали развитию города Бобруйска и одновременно снижению роли крепости как важного стратегического пункта. Ещё больше значение крепости упало с интенсивным развитием нарезной артиллерии. Такие недостатки крепости, как близость расположения крупного населенного пункта впереди крепостной ограды, отсутствие фортового пояса, отсутствие естественных преград и путей отхода, конструктивная отсталость в сравнении с развитием средств поражения и отдаленность от передовых театров боевых действий способствовали тому, что в 1868 году крепость была переведена во второй класс, а в 1886 – в крепость-склад. В дальнейшем объекты Бобруйской крепости использовались для размещения воинских гарнизонов.
Таким образом, Бобруйск стал первой жертвой фортификационной политики Российской империи в Беларуси. Древний город фактически был уничтожен, а на его месте военные инженеры возвели мощную фортецию, соответствующую последним требованиям военно-инженерного искусства. Формирование крепости как единой военной и жилой структуры происходило на протяжении 1810-1836 гг. Строительство Бобруйской крепости было важном этапом в развитии государственной системы фортификационного строительства Российской империи. При её разработке и возведении использовались самые современные для того времени военно-инженерные идеи и методы строительства. Однако главный недостаток Бобруйской крепости – отдаленность от театров боевых действий – способствовал, несмотря на проводимые здесь вплоть до 40-х гг. XIX в. строительные работы, быстрому снижению ее значения для обороны границ государства.
Учреждение культуры
"Централизованная библиотечная система г. Бобруйска"
"Централизованная библиотечная система г. Бобруйска"
e-mail: cbsbobruisk@bobruisk-library.by
web-сайт: www.bobruisk-library.by
web-сайт: www.bobruisk-library.by
