Что же получила Россия в результате присоединения к ней западных земель? «За время правления матушки императрицы Екатерины II Российская империя поэтапно присоединила к своим землям сначала Полоцк, затем Минск и, наконец, Вильно. В результате мы заполучили элиту, которая разговаривает в основном на польском языке, селянство, говорящее на белорусском языке, и евреев, которыми сплошь и рядом населены города и местечки. Только по Могилевской губернии на 40 тысяч шляхты их приходится 120 тысяч. Но самое неприятное – Россия получила всё же большое количество шляхты. Иногда кажется, что их даже больше, чем мы имеем русских дворян во всей империи. А это те люди, которые остаются для нас загадкой» – рассуждал Барклай-де-Толли.
Царское правительство опасалось создания тайных обществ и перехода части местного населения на сторону Наполеона. И эти опасения были небезосновательны. Часть шляхты стремилась поддержать Наполеона в надежде на то, что после победы над Российской империей он поможет им вернуть свои земли в границы Речи Посполитой. Но шляхтичи прекрасно понимали, что дружба с Россией сулит им немалые выгоды, это – возможность торговать не только с Польшей, но и со всей необъятной Россией; уравнение прав польской шляхты и дворянства России и пр. Многие стали владельцами прибыльных предприятий в Минске. Ходили слухи и о том, что царь готовит реформы для крестьян с целью расширить их права, готовился указ, который существенно облегчает дворянские выборы чиновников для службы в городах. Оказавшись в сложных перипетиях времени, многим пришлось сделать непростой выбор.
Вот как рассуждает о судьбе своей страны один из персонажей романа Лех: «Наша земля, моя земля… Она уже стонет, изнывает от испытаний, выпавших на её долю. Как только не звалась она в последние годы: и «присоединённые от Польши губернии», и «польские провинции», и «Литва» и «Белая Русь», и «Белороссия», и «Западный край». И звать их литвинами, а тех, что теперь оказались в восточной части былого Великого княжества Литовского – белорусами, по православной вере. Как всё переплелось на этом небольшом отрезке земли, имя которому – Белая Русь. Вокруг так много стран, правителей, а судьба мира, оказывается, решается здесь. Быть миру, или быть войне, быть с Россией или же вести борьбу за возврат к былому. А если всё же быть противостоянию, то сколько же стран и народов будет втянуто в военную кампанию? Польша, Франция, Пруссия, Россия… Их ждёт уже не просто война Наполеона с Россией, а воистину мировая война! Сколько же раз уже резали по живому не только их земли – человеческие судьбы, разделяя близких людей, заставляя делать нелёгкий выбор и отвечать на вопрос: «Ты с кем и на чьей стороне?».

Вержбовский с радостью вернулся к своему любимому делу. Когда он впервые появился на высоком валу крепости, его поразила открывшаяся перед ним картина: «с возвышенности большое количество людей с носилками, тачками, фурманками, спускавшихся сначала вниз, затем, уже гружёных, направлявшихся вверх, напоминало движение больших волн – с неизменными отливами и приливами, а земля казалась большим дышащим организмом. Здесь чувствовалось не только дыхание огромной стройки, но и ни с чем не сравнимая жизненная сила. Сколько людей трудиться от темна до темна, создавая в этом месте укрепление, равных которому наверняка нет во всей Европе. Может, именно Бобруйской крепости предстоит выполнить великую историческую миссию – остановить врага, не пропустить противника вглубь русских земель? Пройдёт время, а это творение человеческих рук и инженерной мысли останется на века. Здесь когда-то будут жить совсем другие люди, и никто, наверняка, не задумается над тем, что чувствовали, переживали они, пришедшие сюда первыми, как непосилен был их труд, работа до изнеможения. В истории, в людской памяти останется только крепость».
Строительство крепости изменило город. «Бобруйск преображался с каждым днём. В городе появилось много военных, прибывших сюда со всей России на строительство крепости, что привнесло в жизнь города непривычную суету. Люди куда-то спешили, стремились успеть управиться с намеченными делами. Город расстраивался на глазах. Там, где была ещё совсем недавно непролазная грязь, закладывались каменные дома, образуя новый городской квартал. Открывались многочисленные лавки, одна корчма за другой, мостились булыжником улицы, а портные и модистки не успевали с заказами для очередных выходов в свет местной знати. Строительство крепости вдоль Березины было сопряжено не только с возведением земляных валов, оборонительных сооружений. Внутри начали строить жилые дома и лавки».
Широкими возможностями, которые появились со строительством крепости удачно воспользовались бобруйские евреи. До этого они занимались ремёслами, торговлей, да кое-где арендой в помещичьих хозяйствах. Но теперь пришли другие времена и эти занятия уже не приносили больших доходов. Евреи поняли, что если на территории крепости построили госпиталь – значит, будет много больных, а для них нужна вата; если построили крепость, значит, будет много военных, а им понадобятся мундиры. Поэтому выгодно будет открыть суконную фабрику и организовать изготовление ваты. Так предприимчивые евреи постепенно стали владельцами фабрик и мастерских. В образе Миры, дочери Шмерки, автор книги показала, как оправдались надежды девушки на лучшую жизнь.
Со времени строительства крепости Бобруйск стал формироваться как удивительный симбиоз военных, белорусов и евреев, благодаря которому город навсегда приобрёл свой особый, бобруйский, колорит.
Показаны в романе и несколько любовных линий, их герои тоже оказались на распутье. «На душе становится горько от одной только мысли, что на перепутье дорог, когда они оказались перед выбором, их пути не сошлись, что не смогли они соединить свои чувства. А чувства были и продолжают жить в их сердцах».
Ещё не началась Отечественная война 1812 года, ещё далеко до разработки «бобруйского плана» и декабристов, наши герои живут накануне грозных событий, накануне… Впереди у них ещё много и светлого, и грустного. Но гораздо дольше их будет жить Бобруйская крепость, вот уже 200 лет жизни, много ли это? Наверное, немало…
Бобруйская крепость богата на легенды и предания. Говорят, много тайн хранили много лет тому назад католический костёл и монастырь. «Кто там работал, все рассказывают об огромном подземелье с массивными каменными стенами. А там есть всё, чтобы надолго можно было укрыться от врага и выдержать длительную осаду. Но это на случай, если выбраться из монастыря не удастся по подземному ходу. О тоннеле тоже всякое рассказывают: что идёт он прямо от Березины, проходит под рекой и ведёт на другой берег — до того места, где сегодня находится посёлок Титовка. Старинный тот ход очень, не меньше трёх веков будет, как его монахи выкопали. А уж сколько всяких легенд рассказывают: и что призраки умерших иноков там бродят, и что не хотели привидения подпускать к своим тайнам солдат. Кто ни спуститься в подземелье — слышат лёгкое посвистывание, да такое обвораживающее, околдовывающее, будто куда-то вглубь зазывает, и устоять перед ним невозможно. Пойдёт солдат, заблудится в подземелье и выбраться оттуда уже не может».

Но ещё до выступления декабристов в 1825 году в Петербурге, члены Южного общества разработали план восстания в Бобруйске. «Крепость – вот наша надежда, – говорили они, – держа государя заложником, мы сможем выиграть время и дать возможность Южной директории и Петербургу предпринять новые решительные действия». Хотя Бобруйский план не удался, Бобруйск не ушёл из поля зрения декабристов. 14 декабря 1825 года было подавлено восстание в Петербурге. Но план 1823 года ещё мог бы осуществиться : Черниговский полк, развернув знамена восстания 28 декабря, планировал захватить Бобруйск и идти на Москву. Но и это восстание было подавлено. Начались аресты и допросы. Разными были ответы декабристов. Одни были слишком горды, чтобы лгать, другие старались отговориться незнанием, третьи искренне верили в спасительность откровенных признаний. Дело длилось два месяца – с 1 февраля по 30 марта. Выводы комиссии источали жестокость и мрак средневековых расправ. Наконец-то в стране наступило спокойствие. И вдруг как гром среди ясного неба прозвучала депеша всё из того же злополучного Бобруйска. Ветреным февральским днём проходил смотр войск в крепости. Неожиданно из рядов 1-го батальона с обнажённой шпагой выбежал прапорщик Степан Трусов: «Ребята! Бросайтесь в штыки, найдём вольность и независимость ни от кого, у нас государь не есть государь Николай Павлович, а тиран!». На что он надеялся, этот совсем молоденький офицер? Решение суда царь предопределил лично. Степана Трусова приговорили к вечным каторжным работам в Бобруйской крепости. Церемония исключения человека из жизни стала привычной… Крепость, на которую возлагалось столько революционных надежд, стала тюрьмой декабристов.
«Через сорок с лишним лет в крепости появился новый комендант – генерал-майор Михаил Иванович Пущин. Бывший декабрист поселился в квартире, освобожденной прежним комендантом генерал-лейтенантом Пистолькорсом.
В декабре двадцать пятого года Пущина, уже арестованного, встретил в Петропавловской крепости знакомый генерал Стрекалов и выразил своё удивление. Пущин тогда ответил ему: «Отчего же, ваше превосходительство? Встречались же мы во дворце, крепость такое же казённое место».
В 1869 году он умер здесь же, в Бобруйске, на «казенном месте».
О чём он думал, обходя бастионы крепости? Что вспоминалось ему, когда листал он старые крепостные журналы, на страницах которых мелькали знакомые имена?
Крепость не могла не тревожить памяти старого генерала…
Прошли десятилетия. Крепость хирела, теряла военное значение. Склады и тюремные казематы стали главной заботой властей. Восемь миллионов рублей истратил Николай I на строительство крепостных укреплений. А к началу нового века военное министерство числило за собой Бобруйск лишь как крепость-склад. Перед первой мировой войной известный фабрикант Савва Морозов предложил правительству продать ему крепость. Он собирался открыть здесь текстильную фабрику, которая могла бы конкурировать с мануфактурными предприятиями в Лодзи. Правительство оценило крепость в четыре миллиона рублей. Сделка не состоялась…
…Молчат крепостные валы, остатки былых бастионов… В старой крепости тишина. Но стоит только прислушаться повнимательней, и крепость наполнится гулом голосов. Зазвучат отрывисто воинские команды, в такт ударит по утрамбованному плацу солдатский марш…». Но трудно определить из какой жизни эти солдаты: войска ли 2-й Западной армии Багратиона, Полтавский или 18-й егерский, предвоенные 1941 года воины, или сегодняшние молодые ребята дружно шагают по истёртому временем булыжнику? Крепость ещё живёт.
В годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в Бобруйской крепости фашисты организовали лагерь военнопленных. О гитлеровских концентрационных лагерях написано немало. Немало, но не всё. Наверное, это и невозможно, – нужно было бы написать столько книг, сколько там погибло людей, – каждая человеческая судьба стоит отдельного рассказа, и каждый рассказ добавил бы ещё крупицу страшной правды о фашизме.

Ещё две книги о Бобруйской крепости в период Великой Отечественной войны написал белорусский писатель Виталий Головач, это «Васёк – матросская душа» и «Заўтра настане». Это произведения для детей. В повести «Васёк – матросская душа» автор рассказывает о судьбе 13-летнего мальчишки-бобруйчанина. Уже на шестые сутки после начала войны, 28 июня 1941 года, Бобруйск захватили гитлеровские войска. Но крепость сразу не сдалась.
«Про дела в крепости слышали? Бой там был, – рассказывал Васёк домашним, – Не меньше сотни немцев положили. Там недалеко от ворот, что на Минскую улицу выходят, в валу люк есть. Я хорошо это место знаю. Так вот, немцы вчера днём на машинах в крепость ехали. Только с люком поравнялись, а оттуда пулемёт по ним как даст! И давай поливать, и давай поливать! Немцы стреляют, а ничего пулемётчикам сделать не могут – они же в люке. Потом пушку подтащили. Всё снарядами разворотили. И люк тот разнесли…».
Васёк жил недалеко от крепости, поэтому лагерь военнопленных, который там устроили фашисты, знал, как свои пять пальцев. «Зона его тянулась вдоль улицы имени Урицкого метров на триста, а со стороны Минской – на двести. К тому же здесь была и проходная. Располагалась она почти по центру. Оставались небольшие пролёты по сто метров, которые хорошо освещались двумя прожекторами, установленными на проходной. С двух сторон – немецкие казармы». Используя свои знания, он помог отцу-подпольщику организовать побег военнопленных из лагеря. После этого в городе начались облавы и аресты, и отец был вынужден уйти в партизаны. А о том, почему мальчика стали звать «Васёк – матросская душа», рассказывается во второй части этой книги.

Повесть Виталия Головача «Заўтра настане» является не столько продолжением предыдущей книги, сколько отражает параллельность событий. Книга интересна читателям тем, что представляет живую картину жизни периода первых двух месяцев войны в захваченном фашистами Бобруйске, картину, увиденную автором, когда ему было всего 12 лет. В центре этой повести – трое друзей – Костя, Павлик и Нина, сестра Васи. За год до начала войны, закончив десятилетку, Костя уехал в лётное училище. Нина и Павлик закончили школу уже в 1941 году. Ребятам хорошо знакома история Бобруйской крепости. «У лiпенi тысяча васемсот дванаццатага года за тры днi Баграцiён за сценами крэпасцi змог прывесцi ў парадак армiю. Салдаты адпачылi пасля цяжкiх баёў з французскай армiяй маршала Даву. Пяцiтысячны атрад, якi пакiнуў Баграцiён, гераiчна абараняў горад i крэпасць чатыры месяцы… Незадоўга да снежаньскага паўстання сюды прыехаў цар Аляксандр, каб правесцi агляд войск. Яго суправаджала вялiкая свiта. Недалёка ад крэпасцi цар спынiўся ля цаглiны, якая валялася ў гразi. – «Што гэта?» – запытаўся ён у некага са сваёй свiты. – «Цэгла, ваша вялiкасць!» – выцягнуўся ў струнку той.- «Дурань! – паморшчылася яго вялiкасць. – Гэта золата». (У глiну, з якой выраблялi цэглу, дабаўлялi алей і яйкi. Дарагавата яна абыходзiлася людзям). Дарэчы, у той яго прыезд дзекабрысты распрацавалi план арышту цара. Яны хацелi пасадзiць яго ў падзямелле як заложнiка i рушыць на сталiцу. Але гэты план не быў ухвалены кiраўнiком Паўднёвага таварыства Песцелем».
В повести много познавательного материала, деталей, которые не выдумаешь, которые надо видеть своими глазами. И всё настоящее. Реальны город, его улицы, адреса, дома, где были гестапо и СД, река Березина, крепость, горожане, подпольщики. Конечно, книги на все вкусы не пишут, но мы думаем, что вам понравится эта остросюжетная повесть Виталия Головача. Занимательных событий в ней достаточно, хотя эти приключения – не просто ради приключений. Нелёгкие испытания выпали на долю героев книги, но вера в скорое освобождение помогает им преодолеть все трудности.

В октябре и ноябре сорок первого дьявольская фабрика производила более шестисот мертвецов в сутки, а зимой этот «показатель» дошел до тысячи. Тяжелобольных фашисты закапывали вместе с мертвыми в огромные рвы. Седьмого ноября 1941 года, когда в Москве на Красной площади состоялся знаменитый парад, по приказу представителя верховного командования германской армии был подожжен один из бараков. Таким способом эсэсовцы решили отметить советский праздник. Заключенных, которые выбегали из подожженного здания, расстреливали из расставленных вокруг пулеметов. В этот день немцам удалось добиться рекордного результата - четыре тысячи трупов. А в декабре 1941 года под видом отправки в Минск более трех тысяч голодных, полураздетых и изможденных пленных погрузили в товарные вагоны и на открытые платформы. Все эти люди по дороге замерзли и погибли. До июня 1942 года душегубы из старой крепости уничтожили почти сорок тысяч человек. А к январю 1944-го немцы окончательно расправились с военнопленными. Этот лагерь все время пополнялся гражданскими заключенными, которых ожидала та же участь, что красноармейцев и командиров. Людей хватали на улицах Бобруйска и других городов и деревень Беларуси, а затем привозили сюда на погибель. Когда Красная Армия освободила Бобруйск, в лагере осталось в живых только пять тысяч человек».
Когда советские войска уже освобождали территорию Беларуси, гауптштурмфюрер СС Вильгельм Моргенштерн был вызван на личную аудиенцию к министру внутренних дел Германии Генриху Гиммлеру. Гиммлер отправил Моргенштерна в Бобруйск для того, чтобы он забрал находившееся там золото и привез его в Германию. Оказывается, в Бобруйском концлагере немцы переплавляли в слитки золотые зубы, обручальные кольца, цепочки и тому подобное. Таким способом они собрали сто восемьдесят три килограмма золота. Но Моргенштерн не смог его вывезти. Город бомбили, немцев окружили, и пробиться к своим они не смогли. Пришлось вернуться в крепость. Моргенштерн пытался выбраться из города разными путями. Он хотел вывезти золото на самолете, но взлетную полосу разбомбили. А затем разбомбили и самолеты, стоящие на аэродроме. И тогда он со своим приятелем, тоже офицером СС, который работал в концлагере, спрятали это золото в крепости, в одном из подземных казематов. О золоте, замурованном в стене, было известно школьному учителю, заключенному концлагеря № 131 Василию Петровичу Домейко, которого фашисты заставили прятать награбленное ими золото. Выстрел эсэсовского офицера прямо в затылок Василию Петровичу оказался не смертельным. А расстреляли трёх заключенных сразу после того, как они перенесли ящики в казематы под восточный бастион и замуровали их в стене. Всех троих вывели на поверхность, и каждому Фридрих Зоммерфельд пустил пулю в затылок из своего «вальтера». Двое были убиты, а вот учитель выжил. Правда, может, было бы лучше, если бы он погиб. Тяжелая рана в голову повредила его рассудок. Василия Петровича пробовали лечить, но все оказалось бесполезным. И, вернувшись из госпиталя, бывший школьный учитель стал городским сумасшедшим. Он ходил по улицам Бобруйска с лопатой в руках и всем рассказывал о каких-то несметных сокровищах, якобы спрятанных в Бобруйской крепости. Он даже пытался производить раскопки. Но его, как это водится, никто не слушал и, естественно, никто ему не верил. Мало ли что болтает несчастный инвалид, который даже свое имя забывает. Так и жил еще лет двадцать после войны городской сумасшедший, бывший школьный учитель Василий Петрович Домейко. Может быть, он дожил бы до наших дней, если бы однажды, ранней весной, не отправился по льду на другую сторону Березины. Его разбухшее тело нашли только после того, как на Березине сошел лед. Никого из родных у Василия Петровича не осталось, так что некому было даже оплакать бывшего узника фашистского лагеря смерти.
После окончания войны Моргенштерна судили и приговорили к пожизненному заключению. Немцу очень хотелось умереть на свободе, за это он был готов заплатить любые деньги и, чтобы их добыть, он и начертил план клада для Феликса Колчанова.

О том, как Феликс пытался разыскать золото рейха и удалось ли ему это авантюрное мероприятие, вы можете узнать из книги Виктора Доренко.

Кроме вышеперечисленных книг есть еще немало произведений авторов, которые родились и выросли в Бобруйске. Это Эфраим Севела, Леонид Коваль, Сол Шульман, Алексей Ненадовец, Светлана Басуматрова, Вера Бенедиктова и много-много других. Их произведения проникнуты любовью к родному городу, к его истории, его людям.

Все они, кто когда-то жил в Бобруйске прочно связаны с этим городом тонкими нитями памяти, которые со временем превращаются в крепкие канаты и бередят нашу душу трогательными воспоминаниями.    Чего стоят слова М. Герчика:  “Бывай, мой добры, мой сонечны горад, лепшы ў свеце горад майго дзяцінства. Я люблю цябе ўдзячнай любоўю, і куды б не занесла мяне жыццё, я заўсёды буду памятаць, што ты – тая адзіная, непаўторная мясціна на бязмежнай нашай зямлі, якую я з пяшчотай называю:  мой родны кут”.